К списку публикаций

Сергей Коломнин

Орденский след в русской классической литературе и живописи

В статье анализируются некоторые эпизоды из произведений русских литературных классиков и художников, связанных с награждением орденами Российской империи

Изучение сцен в произведениях русских литературных классиков XVIII-XIX вв., в которых речь идет об орденах и или связанных с награждением оными, таит для человека любопытного и заинтересованного много открытий. Обладание царскими и императорскими орденами в дореволюционной России существенно влияло на карьеру офицера и чиновника: они давали преимущества в продвижении по службе, повышали престиж и самооценку, а также реально содействовали улучшению благосостояния награжденного (увеличение денежного содержания, орденские пенсии и пр.). Кроме того, с присуждением ордена подданному Российской империи гарантировалось право на личное или потомственное дворянство, если он его не имел. Словом, сам факт приобретения ордена являлся в то время большой привилегией.

Названия и степень полученного ордена, процесс награждения им и особенности преимуществ, которые давали те или иные награды не могли не получить отражения в русской классической литературе и живописи. В российской империи сам факт награждения оказывал столь глубокое влияние на карьеру, судьбу и даже психику реальных людей, что, писатели при жизнеописании литературных героев нередко выносили обстоятельства награждения и их последствия на первый план. Любопытно, но по таким произведениям русских классиков: писателей, поэтов и художников, можно судить об особенностях быта и нравов исторической эпохи, и даже больше узнать о самом герое – его положении в обществе и заслугах. Но с другой стороны, не зная правил ношения орденских знаков, иерархии орденов, привилегий и обязанностей, которые следовали за их награждением, читатель не всегда может правильно понять то, что хотел выразить автор.

Сияет крест Владимира на шее: и чин, и власть, и деньги – все при нем…

Орденская тема в той или иной мере отражена практически у всех русских классиков. Например, гениальный Н.В. Гоголь в 1833 году даже писал комедию под названием «Владимир 3-й степени», но по каким-то причинам не закончил ее. От этого произведения до потомков, к сожалению, дошли только отрывки. Но, известно, что уже написанные сцены комедии классик русской литературы использовал в 30-40 годах XIX в. при создании отдельных небольших пьес: «Утро делового человека» (была напечатана в пушкинском «Современнике»), а также в пьесах «Тяжба», «Лакейская» и других. В то же время, сам факт существования литературного творения с таким названием любопытен. По сюжету герой комедии, некий петербургский чиновник Барсуков, одержим честолюбивым желанием получить орден Св. Владимира 3-й степени. Его мечта превращается в навязчивую идею, и он, в конце концов, сам начинает отождествлять себя с желанной наградой. Как водится, после такого люди попадают в сумасшедший дом. И у Гоголя в конце пьесы Барсуков сходит с ума, воображая, что он сам и есть «Владимир 3-й степени». В доме для умалишенных на вопрос о своем имени и звании он гордо отвечает: «Я – Владимир 3-й степени».

Что же привлекательного имелось в императорском ордене Св. Владимира, из-за желания носить который на шейной ленте герой Гоголя сходит с ума? Это косвенно объясняет сам писатель в его знаменитом «Ревизоре». В одной из сцен судья Ляпкин-Тяпкин, пытаясь произвести на Хлестакова выгодное впечатление, сообщает ему: «За три трехлетия представлен к Владимиру 4-й степени с одобрения со стороны начальства». Что он хотел этим сказать? Судья избирался на трехлетний срок и дважды этот срок продлевали – отсюда и девять лет судейства и за такое «постоянство» и был представлен к ордену. Здесь речь не идет о кресте «за выслугу лет». Такой владимирский крест за беспорочную службу давался за 35 лет выслуги и носился в петлице вицмундира чиновников. На нем наносилась золотом надпись «35 лет».

Характерно, что Хлестаков, служивший в Петербурге и хорошо разбиравшийся в уровне наград, отвечает на это Ляпкину-Тяпкину: «Мне нравится Владимир, вот Анна третей степени уже не так!». Ценился Владимир среди чиновничества! Но Владимир 4-й степени, полученный за выслугу, был не самым престижным. Другое дело – следующая, 3-я степень ордена Св. Владимира, которая носилась на черно-красной ленте на шее. Это был очень важный этап в карьере царского чиновника. Владимир 3-й степени открывал путь не только к следующей степени ордена – второй, но и другим высшим орденам, которых удостаивались уже генералы и высокие вельможи, занимавшие в Табели о рангах самые высокие ступени. Первые степени орденов Св. Станислава и Св. Анны как правило можно было получить лишь имея крест Владимира 3-й степени. Кроме того, награждение 3-й степенью ордена Св. Владимира давало право чиновнику возвести свое потомство в дворянство. Поэтому так ценился этот орден! Вот в чем суть названия неизданной гоголевской пьесы!

Орден Св. Владимира был учрежден в 1782 году Екатериной II в день двадцатилетия ее царствования в честь киевского князя Владимира, «предпринявшего многие труды ради просвещения России святым крещением». Он имел четыре степени, и кавалер обязан был всегда носить его знаки на мундире. Жаловали орден с девизом «Польза, честь и слава» преимущественно за заслуги на гражданской службе. Однако его можно было заслужить и за военные подвиги. В 1789 году к 4-й орденской степени (малый крест в петлице) был даже учрежден специальный бант, свидетельствовавший, что орден дан не за выслугу лет или гражданскую службу, а за «за воинскую доблесть».

Именно о знаках такого ордена и упоминается в комедии другого великого русского писателя А.С. Грибоедова «Горе от ума». Там Фамусов, видя орденский крест у Скалозуба, задает ему вопрос, за что тот был награжден? Но при этом не проговаривает для читателя (зрителя) название ордена. В те времена это было совершенно излишне, так как всем было и так ясно, что за орденский знак у Скалозуба. Но сегодня спустя почти 200 лет после создания комедии в 1824 году для подавляющего большинства зрителей пьесы и читателей грибоедовского текста это остается загадкой. Скалозуб поясняет Фамусову, что они «отличались с братом» в тринадцатом году (то есть во время Заграничного похода русской армии в Европу 1813 г. – С.К.), а награды дарованы «за третье августа», когда «брали батарею». Скалозуб резюмирует: «Ему (брату. – С.К.) дан с бантом, мне на шею». Ясно, что речь идет об одном и том же ордене, только степени разные. У Скалозуба более высокая – т.к. носилась на шейной ленте, более низкая степень с бантом крепилась в петлице.

Но какой все-таки орден дали Скалозубу и его брату? У некоторых авторов, которые поверхностно разбираются в российской орденской системе, можно прочесть, что орден, присужденный Скалозубу и его брату, – Св. Анна. Но дело в том, что орден Св. Анны 3-й степени за военные заслуги с бантом стал жаловаться только с 1828 года, а история Скалозуба относится к 1813 году.

Тот, кто хорошо знаком с историей русских орденов, понимает из разговора героев «Горя от ума», что оба были награждены орденом Св. Владимира: брат Скалозуба – четвертой степенью с бантом, а сам полковник Скалозуб – третьей степенью ордена, то есть малым крестом на шею. Кавалеры ордена Св. Владимира 2-й степени так же носили знак ордена (крест) на шее, но он был большего размера и к нему полагался еще один знак – восьмилучевая звезда, которая располагалась на левой стороне мундира.

В. Пукирев. «Неравный брак», 1862 год.

П. Федотов. «Свежий кавалер» («Утро чиновника, получившего первый орден»), 1846 год.

И. Репин. «Торжественное заседание Государственного совета 7 мая 1901 года в честь столетнего юбилея со дня его учреждения», 1903 год, Государственный Русский музей.

И. Репин. Фрагменты картины «Торжественное заседание Государственного совета 7 мая 1901 года в честь столетнего юбилея со дня его учреждения»: Центр.

Правая часть.

Левая часть, граф А. Бобринский и П. Семенов-Тянь-Шанский.

Этюды к картине И. Репина: И. Репин. Портрет члена Государственного совета Андрея Александровича Сабурова (1838–1916).

И. Репин. Портрет члена Государственного совета министра иностранных дел графа Владимира Николаевича Ламздорфа (1841–1907).

И. Репин. Портрет члена Государственного совета председателя Комитета министров Ивана Николаевича Дурново (1834–1903).

И. Репин. Портрет члена Государственного совета главнокомандующего войсками гвардии Санкт-Петербургского военного округа, президента Академии художеств великого князя Владимира Александровича (1847–1909).

Фрагмент из фильма «Анна на шее».

Афиша фильма «Анна на шее».

Чтобы мысленно перенестись в ту эпоху посмотрим на самую известную из картин русского живописца XIX в. В.В. Пукирева «Неравный брак», написанную в 1862 году и выставленную ныне в Государственной Третьяковской галерее. На полотне изображена пара, венчающаяся в церкви. Жених – гражданский чиновник в летах, сухопарый, важный, чопорный. По всему чувствуется, что он занимает высокое положение в обществе. Это подтверждает висящий на шее жениха орденский крест Владимира 2-й степени и сияющая на его груди соответствующая звезда. Современный поэт Г. Солодилов посвятил сюжету, изображенному на картине, такие строки:

Но в каком все-таки чине находился престарелый жених молоденькой невесты на картине В. Пукирева и какое положение занимал в обществе? Он ведь в гражданском звании, и оно не видно по эполетам и мундиру, как у военных? Как точно высказался городничий в гоголевском Ревизоре, явно затрудняясь определить чин Хлестакова: «Как его узнаешь, кто он? Еще военный все-таки кажет из себя, а как наденет фрачишку – точно муха с подрезанными крыльями». Но мы сможем определить чин жениха, зная Статуты российских орденов. По тогдашним правилам на одежду надевался высший из имеющихся орденов. Владимира 2-й степени мог получить только находившийся в чинах IV класса, т.е. действительный статский советник (у военных генерал-майор). Поэтому «сморщенный Кащей, обласканный судьбою и царем», изображенный художником – как минимум действительный статский советник, именовавшийся «Ваше превосходительство» и занимавший должность не ниже директора департамента. Маловероятно, что он имел следующий, III классный чин тайного советника, поскольку такой присваивался только через 10 лет беспорочной службы после получения предыдущего чина. И его имели лица, занимавшие высшие государственные должности, например, заместители министра и министры. А такие, как правило, были награждены более высокими наградами, чем Владимир 2-й степени, – первой степенью Св. Владимира или орденом Св. Александра Невского.

Красная «кавалерия» или голубая?

В произведениях русских литературных классиков XVIII-XIX вв. в сценах, где их герои упоминают тему награждения или обладания императорскими орденами, можно часто встретить слово «кавалерия». Например, городничий в комедии Н.В. Гоголя «Ревизор», мечтая о генеральском чине, признается супруге: «А, черт возьми, славно быть генералом! Кавалерию повесят тебе через плечо». Что имел в виду городничий?

Сегодняшний зритель (или читатель) пьесы «Ревизор», возможно, не сразу поймет, что здесь слово «кавалерия» никакого отношения к лошадям и кавалерийским войскам как таковым, не имеет. Слово «кавалерия», произнесенное городничим, происходит от названий «кавалерское общество», «кавалерский орден», «кавалер ордена», т.е. относится к императорским наградам. Откуда пошел этот термин? Он закрепился в российском обществе со времени императора Павла I. В 1797 году он подписал «Установление о российских орденах», согласно которому все существовавшие на этот момент ордена объединялись в один «Российский кавалерский орден» или единое «Кавалерское общество Всероссийской империи». И хотя после смерти Павла принцип единства орденов не соблюдался, слова «кавалер», «кавалерский» прочно вошли в лексикон.

Поэтому просторечное слово «кавалерия» в произведениях русских писателей означало, прежде всего, обладание знаками орденов: крестами и лентами. Например, у великого русского драматурга А.Н. Островского, который был затоком русского фольклора, в пьесе «Правда хорошо, а счастье лучше» нанявшийся в дворники отставной унтер-офицер Сила Ерофеич Грознов хвастается: «Я всегда хорошее жалованье получал, я кавалерию имею». Под «кавалерией» им подразумевался скорее всего знак отличия ордена Св. Георгия, которым награждались за подвиги нижние чины. А кавалерам солдатского Георгиевского креста положены были дополнительные льготы и выплаты из казны. Отсюда и повышенное жалование. Если не знать таких нюансов российской орденской системы, то невозможно и понять смысл сказанного Грозновым – откуда у него взялось повышенное жалование?

То, что награжденные орденами назывались кавалерами хорошо видно из многих эпизодов «Войны и мира» русского классика Л.Н. Толстого. В эпопее, например, можно найти эпизод, где говорится, что при главнокомандующем М. Кутузове состоял «почетный караул молодцов-гвардейцев, большей частью кавалеров». Так Лев Толстой подчеркивает, что в охране фельдмаршала находились особо отличившееся на войне нижние чины, удостоенные, по всей видимости, Георгиевских крестов.

Любопытно, что Лев Николаевич Толстой прекрасно знал, что такое солдатский Георгиевский крест. Он юнкером, т.е. «в нижних чинах» два года служил на Кавказе, участвовал в боях и стычках с горцами. Как пишут его биографы «дважды был представлен к солдатскому Георгиевскому кресту». Но так и не получил его. Почему? Первый раз уступил свою очередь другому солдату: как правило, выделенные для награждения кресты присуждались кандидатам общим решением солдатской Кавалерской Думы, представительства которой были образованы на каждом участке фронта. В другой раз Л. Толстой опоздал на развод караула, а на нем присутствовал «прибывший с инспекцией генерал» и за провинность вместо награждения Георгиевским крестом попал на гауптвахту. Лев Николаевич впоследствии очень сожалел, что не получил солдатского Георгия. В письме своей любимой тетке Т.А. Ергольской, которая его воспитала, он позже признавался: «Откровенно сознаюсь, что из всех военных отличий этот крестик мне больше всего хотелось получить, и что эта неудача вызвала во мне сильную досаду».

Но свое «военное отличие» Лев Николаевич все же получил. Это орден Святой Анны 4-й степени. Причем, сейчас его биографы пишут, что он «был награжден орденом с надписью «За храбрость». Но если вы посмотрите изображения и перечень российских орденов того периода, то такого наградного знака не найдете. И никогда на знаках российских орденов не делалась надпись «За храбрость». Так в чем же дело? Поручик Лев Николаевич Толстой, участвовавший в Кавказской и Крымской войнах, был удостоен т.н. Аннинского оружия – сабли или шашки со знаком ордена Св. Анны 4-й степени. Он представлял собой кругляш с размером около 2,5 см в диаметре с красным эмалевым крестом на золотом поле, окруженный красным ободком. Знак предназначался не для ношения на груди, как другие низшие степени российских орденов, а крепился к эфесу шпаги, сабли, палаша или кортика – в зависимости от рода войск, в котором служил награжденный. Оружию, на котором крепился знак ордена Св. Анны с 1828 года полагался темляк из орденской ленты. На Аннинском холодном оружии пехотных офицеров темляки, имевшие красный орденский цвет с желтой каймой, заканчивались помпоном с серебряными кистями. С 1829 года на дужке эфеса Аннинского оружия (а не на знаке ордена!) гравировалась надпись «За храбрость». Именно такое оружие и заслужил поручик Толстой за Крымскую войну 1853-1856 гг. Такое оружие, и одновременно 4-я степень ордена Св. Анны, было самой массовой офицерский боевой наградой, его полагалось носить и при награждении орденами Св. Анны более высоких степеней.

Но вернемся к «кавалерии» из гоголевского «Ревизора». Городничий продолжает разговор с женой: «А какую кавалерию лучше, Анна Андреевна: красную или голубую?» Супруга отвечает: «Уж конечно голубую лучше». Что имели в виду городничий и его жена? Одним из высших знаков ордена была надетая через плечо лента соответствующих цветов. Красная лента через левое плечо – это «кавалерия» очень почетного ордена Св. Александра Невского. А голубая через правое плечо – знак награждения высшим орденом российской империи Св. Андрея Первозванного.

Мог ли рассчитывать городничий заштатного российского городка на Андрея Первозванного? Он и сам понимает призрачность такой перспективы и отвечает супруге: «Э, вишь, чего захотела! Хорошо и красную». Об уровне голубой «кавалерии» можно судить из романа Анна Каренина того же Льва Толстого. Лев Николаевич показывает преуспевающего царского сановника, Алексея Александровича Каренина в придворном мундире с красной лентой через плечо в момент примерки знаков только что полученного от императора ордена Александра Невского. Его сын Сережа наблюдает за ним и потихоньку спрашивает у гувернера: «…что больше Александра Невского?», тот отвечает: «Андрей Первозванный». Но здесь у Толстого кроется ошибка – в иерархии российских орденов выше Александра Невского стоял орден Св. Владимира 1-й степени. Но с другой стороны, простой гувернер ведь мог и не знать таких деталей? Далее Толстой пишет, что «Сережа надеется, что когда вырастет большой и получит все ордена, то выдумает выше Андрея». Но выше Св. Андрея в Российской империи орденов так и не ввели.

Но все же, на какую «кавалерию» реально мог рассчитывать гоголевский городничий в случае присвоения ему (при протекции мнимого ревизора Хлестакова) генеральского звания? Дело в том, что в Российской империи существовал строгий порядок – какого чиновника и чем награждать. Мы не знаем реального чина главы уездного города, в котором происходит действие комедии – Антона Антоновича Сквозник-Дмухановского. Про него известно только, что он не военный, а «черты лица его грубы и жестки, как у всякого, начавшего тяжелую службу с низших чинов». По всему видно, что чин у него невеликий. Он и сам понимает, что до генерала ему далеко, когда рассуждает о том, что будущий его зять Хлестаков «запанибрата со всеми министрами» и, поэтому, поможет ему «такое производство сделать, что со временем и в генералы можно влезть». А генералом ему хочется, кстати, быть и потому, что тот получает лошадей на станции «вперед всяких титулярных и капитанов». Из этой сентенции видно, что его настоящий чин близок к VIII-IX классу. В России того периода действительно на должности градоначальников назначали гражданских чиновников или отставных военных в чинах, соответствовавших в Табели о рангах IX классу. А это – коллежский асессор или майор, то есть следующий чин вслед за титулярным советником (капитаном). Но эти классы позволяли гражданскому чиновнику стать кавалером только низших степеней ордена Св. Станислава. К ним лента не полагалась.

До своей цели – красной «кавалерии» Сквозник-Дмухановскому нужно было бы перескочить еще и классные чины надворного, коллежского и статского советника. Только тогда, он мог получить следующий чин т.н. штатского генерала – действительного статского советника, что соответствовало IV классу (у военных в Табели о рангах генерал-майор). Вот тогда то ему можно было рассчитывать на красную «кавалерию» – т.е. орден Александра Невского, но никак не на голубую – орден Св. Андрея Первозванного полагался начиная с чина III класса: тайного советника или генерал-лейтенанта.

В качестве иллюстрации давайте рассмотрим картину великого русского художника И.Е. Репина «Торжественное заседание Государственного совета 7 мая 1901 г.». Для тех, кто интересуется наградной системой Российской империи, она является исключительно ценным историческим источником. На масштабном полотне изображены высшие сановники империи, большинство в темно-зеленых с золотым шитьем мундирах членов Госсовета. Однако некоторые министры облачены в мундиры своих ведомств с серебряным шитьем. Сразу отметим, что большинство сановников на картине имели высокий чин II класса в Табели о рангах. А это – действительный тайный советник или генерал-от-инфантерии (кавалерии, артиллерии, адмирал).

Обратим внимание, что на членах Госсовета (все они сидят кроме докладывающего царю Государственного секретаря В.К. Плеве) поверх мундиров надеты орденские ленты – знаки высших пожалованных им орденов. Это в большинстве своем красные ленты ордена Св. Александра Невского, а у самых высших лиц государства, включая императора Николая II и его родственников, сидящих за столом – голубые ленты Св. Андрея Первозванного через правое плечо. Нет орденских лент только у нескольких чиновников канцелярии (как бы сказали сейчас, чиновников «аппарата Госсовета») – они в более скромных мундирах, хотя и с золотым шитьем, изображены стоя, трое из них на первом плане: один спиной, двое в профиль. И только у одного из высших чиновников канцелярии, товарища Государственного секретаря барона фон Гильденбандта (стоит спиной в центре полотна) мы видим ленту ордена Св. Анны – красную с желтой каймой через левое плечо. У другого чиновника, помощника статс-секретаря Госсовета (статс-секретарь и возглавлял канцелярию) графа А.А. Бобринского (он стоит в левой части картины, держа в руках документы) также нет орденской ленты. Мы знаем, что он был кавалером орденов Святого Владимира 3-й и 4-й степеней и ордена Св. Анны 2-й степени. Если приглядеться, то кресты этих наград можно хорошо рассмотреть у него на мундире. Единственный член Госсовета, не имеющий, ни ленты ордена Александра Невского, ни Андрея Первозванного это министр юстиции Н.В. Муравьев. Он изображен сидящим лицом в просвете между докладывающим царю В.К. Плеве и обладателем ордена Св. Анны 1-й степени фон Гильденбандтом. На мундире министра через левое плечо надета синяя лента более низкого в иерархии ордена Белого Орла.

Из этого исторического полотна наглядно видно, какой престижной была высшая награда Российской империи – орден Св. Андрея Первозванного. Он давался в редких случаях за особые государственные заслуги. Правда, были и исключения. Например, все члены императорской фамилии мужского пола получали его автоматически еще в младенчестве при крещении, а князья императорской крови – при достижении совершеннолетия. На картине, помимо шести членов императорской фамилии, получавших орден порождении, с голубой лентой изображены только девять человек: шесть высших генералов – князья П.С. Ванновский, Н.С. Гонецкий, граф Н.П. Игнатьев, О.Б. Рихтер, Н.Н. Обручев и граф И.И. Воронцов-Дашков, а также три высших гражданских сановника: К.П. Победоносцев, Д.М. Сольский и Д.Н. Набоков. Войти в такую «компанию» городничему Сквозник-Дмухановскому вряд ли светило.

Искушенный в нюансах российской орденской системы читатель, внимательно глядя на полотно И.Е.Репина, может отметить отсутствие на членах Госсовета красно-черной ленты – знака 1-й степени ордена Св. Владимира, который в орденской иерархии стоял ВЫШЕ ордена Александра Невского. Мы ведь знаем, что носились как раз знаки высшего ордена, а многие из членов Госсовета, например, председатель Комитета министров И.Н. Дурново, Э.В. Фриш, А.А. Половцов и другие имели 1-ю степень Владимира. Почему мы не видим на картине владимирских лент? Дело в том, что согласно правилам ношения знаков российских орденов лента Св. Владимира при обладании орденом Св. Александра Невского, как и лента высшего военного ордена Св. Георгия, надевалась ПОД мундир и была практически не видна. Для демонстрации награждения «концы этих лент с крестами, продевались наружу, в поперечный разрез на мундирной одежде, ниже талии…». Однако на картине И. Репина таких нюансов мы не видим. Но можем хорошо рассмотреть как носился крест ордена Св. Александра Невского. Он отлично виден на концах красной ленты на бедре у члена Государственного совета почетного члена Академии наук и Академии художеств П.П. Семенова-Тянь-Шанского, которого Репин изобразил сидящем на первом плане – к нему как раз наклонился чиновник канцелярии.

«Свежий кавалер» - самозванец?

Самое, пожалуй, известное и цитируемое произведение русского литературного классика, в котором не только упоминается «орденская тема», но она вынесена в заголовок – это рассказ А. П. Чехова «Анна на шее». У Антона Павловича есть и еще один любопытный рассказ, с характерным для нашей темы названием – «Орден», мы к нему еще обратимся. В «Анне на шее» обыгрывается название императорского ордена: с одной стороны, Анна – это имя ветреной супруги царского чиновника «средней руки» Модеста Алексеевича, которая откровенно флиртует с его начальником и «висит шее у мужа», а он, соблюдая внешние приличия, вынужден ее содержать. Но с другой стороны «Анна на шее» – очень распространенное в быту того времени название императорского ордена Св. Анны 2-й степени, знак которого (большой золотой крест) носился на узкой шейной ленте. Начальник главного героя, мужа Анны, вручая ему орден Анны 2-й степени, как бы в шутку говорит: «Значит, у вас теперь три Анны… одна в петлице, две на шее». На это Модест Алексеевич, также пытаясь шутить, лебезит перед начальством: «Теперь остается ожидать появления на свет маленького Владимира. Осмелюсь просить Ваше Сиятельство в восприемники».

Что хотел казать этим Чехов? Безусловно, здесь намек на жену по имени Анна и на то, что чиновник уже получил ордена: Анны 3-й степени, крест которого носился в петлице, и Анны 2-й степени. Упоминание «маленького Владимира» не имеет отношения к рождению будущего ребенка, хотя «восприемник» – это крестный отец при рождении младенца. Эта фраза – прямая просьба Модеста Алексеевича к начальнику порадеть за него и ходатайствовать перед вышестоящим начальством о награждении его орденом Св. Владимира. Почему «Владимир маленький»? Мы можем ответить и на этот вопрос, зная иерархию российских орденов – ими награждали строго в определенной последовательности. Согласно старшинству наград следующим орденом Модеста Алексеевича должен бы быть знак Св. Владимира 4-й степени, который по восходящей следовал за Анной 2-й степени. Эта низшая степень ордена – небольшой владимирский крестик в петлицу, отсюда и «маленький». Так, буквально из двух-трех фраз А.П. Чехова можно узнать ряд интересных подробностей о наградной системе в России.

Не секрет, что критики и литературоведы далеко не всегда адекватно оценивают «орденские» эпизоды, поскольку не вникают с суть российской орденской системы, не знают ее истории и Статута орденов. Вот, например, в стихотворении русского поэта, писателя и классика русской литературы Николая Алексеевича Некрасова «Секрет», написанном в 1855 году, отец семейства на смертном одре гордо говорит своим детям:

Ясно, что под «Анной с короной» имеется ввиду орден Св. Анны, второго по старшинству (снизу) российского ордена после ордена Св. Станислава. Что хотел сказать этими строками Некрасов за своего героя? Литературоведы и знатоки поэзии Некрасова в своем анализе этого произведения считают, что таким образом «вышедший из самых низов и разбогатевший неправедным трудом купец-откупщик хвастается», что «награжден орденом за благотворительность». Не соглашусь с ними.

Во-первых, купец в России, награжденный орденом, переходил в другое сословие – он становился дворянином. Правда, получение потомственного дворянства при награждении орденами было отменено в 1826 году, когда были ограничены права купечества. С тех пор при награждении купцы стали получать лишь личное дворянство. Стихотворение написано в 1855 году, и значит его умирающий герой давно уже не купец, а дворянин, имеющий соответствующий класс в Табели о рангах.

Императорский орден Св. Анны имел четыре степени. Какой именно степенью был поощрен герой Некрасова? Исходя из строк стихотворения, – там упоминается «Анна с короною», – мы можем точно ее определить. Из истории существования награды известно, что знак ордена Св. Анны, украшенный короной (что повышало ценность и статус награды), существовал как раз в период написания стихотворения Некрасовым: с 1829 по 1874 год. Но корона полагалась только к первой и второй степеням ордена. Речь в стихотворении идет скорее о второй степени, поскольку первой могли награждаться только имевшие в Табели о рангах IV класс и выше – а это начиная с чина действительного статского советника (генерал-майора). А вот вторую степень, мог получить и чиновник VIII-V классов, к одному из которых и принадлежал, по всей видимости, умирающий.

Но «Анна с короной» 2-й степени, это достаточно высокий орден, который приносил дворянство, но не давался исключительно за благотворительность. Наиболее распространенной наградой за благотворительность был другой орден – Св. Станислава 3-й степени. Именно его и следовало получить, чтобы потом быть награжденным орденом Св. Анны. Давайте обратимся к сюжету, запечатленному на картине известного русского художника П. А. Федотова «Свежий кавалер». У нее есть и другое название: «Утро чиновника, получившего первый орден».

На картине мелкий служащий изображен наутро после попойки в честь его производства как раз в кавалеры ордена Св. Станислава 3-й степени. О том, что это именно Св. Станислав, хорошо видно, и по ленте ордена на халате, и по брошенным поверх смятого мундира подтяжкам – они также цветов ленты ордена, красные, с белой каймой. А из названия «Утро чиновника, получившего первый орден» ясна и его степень, это – низшая, 3-я. Орден Св. Станислава 3-й степени был самым младшим в порядке старшинства российских наград и его вручали не только за благотворительность, но получали практически все, прослужившие установленные сроки и имевшие классные чины, как военные, так и статские. Мы не знаем, за что герой Федотова удостоен ордена, но видим на картине на лацкане мундира чиновника знак «беспорочной службы» с цифрой «XV» – а такие давали за 15 лет выслуги.

Кстати, человек знакомый с историей российских орденов, может с уверенностью утверждать, что эта сцена на полотне знатока русской провинциальной жизни России середины XIX в. П.А. Федотова относится к более раннему периоду, чем датировка картины художником – 1846 г. Почему? Дело в том, что годом ранее в 1845 году императорским указом было прекращено награждение 2-й и 3-й степенями ордена Св. Станислава. Так царь отреагировал на сильное недовольство в среде дворянства, возникшее от слишком большого числа новоявленных дворян, происходивших из купцов и мелких служащих, которые приобрели дворянство вследствие награждения орденами. Возобновилось пожалование низшими степенями Св. Станислава только более чем через десятилетие в 1855 году, но с тех пор право потомственного дворянства гарантировала только 1-я степень ордена.

Кстати, этот нюанс может в корне изменить и сам подход к картине П.А. Федотова «Свежий кавалер» и ее анализ специалистами. Как ее оценивали современники? Например, русский художественный критик, историк искусства и общественный деятель конца XIX в. В.В. Стасов, так оценил ее сюжет после первого экспонирования картины в 1848 г.: «...перед вами… продажный взяточник, бездушный раб своего начальника, ни о чем уже не мыслящий, кроме того, что тот даст ему… крестик в петлицу. Боготворение ордена, как наивысшего и безапелляционного аргумента в жизни».

Но, возможно, смысл картины кроется в другом? Федотов, конечно же, был в курсе царского указа от 1845 года, но оставил на картине все как есть. Почему? Возможно, он тем самым намекал на то, что «свежий кавалер», изображенный на полотне – самозванец, присвоивший себе чужой орден? Такое самозванство чиновников, одалживавших чужие награды, чтобы повысить самооценку и показать свою значимость в глазах окружающих, не являлось чем-то из ряда вон среди российского чиновничества. Это явление даже высмеял тот же А.П. Чехов в своем коротеньком рассказе «Орден».

Там приглашенный на обед к купцу Спичкину учитель военной гимназии коллежский регистратор Лев Пустяков «берет взаймы» у своего друга поручика Леденцова его орден Св. Станислава 3-й степени. Зачем? Он сам признается: «А ты знаешь этого подлеца Спичкина: он страшно любит ордена и чуть ли не мерзавцами считает тех, у кого не болтается что-нибудь на шее или в петлице. И к тому же у него две дочери... Настя, знаешь, и Зина... Дай, сделай милость!». Друг одалживает свой орден, и Пустяков едет к купцу. Но как назло встречает там сослуживца, учителя французского языка той же гимназии, который прекрасно знает, что никакой тот не кавалер. Пустяков не знает, куда деться, представляя завтрашнее позорное разоблачение – ведь сослуживец наверняка доложит о его самозванстве директору гимназии! Но тут замечает, что у учителя французского, который ведет себя странно, тоже «рыльце в пуху», поскольку на его сюртуке… красуется знак ордена Св. Анны, которого тот не имел! «И то был не Станислав, а целая Анна!» – 3-й степени, то есть повыше Станислава 3-й степени». Пустяков огорчен одним: «Знай, я такую штуку… я бы Владимира нацепил. Значит, и француз сжульничал! Теперь уже не было надобности скрывать Станислава! Оба грешны одним грехом, и некому, стало быть, доносить и бесславить...».

«После обеда Пустяков ходил по всем комнатам и показывал барышням орден. На душе у него было легко, вольготно, хотя и пощипывал под ложечкой голод. В остальном же он был совершенно счастлив», – заканчивает свой рассказ А.П. Чехов.

Но давайте вернемся к стихотворению Н. Некрасова «Секрет». Почему я считаю, что критики однобоко трактуют эти строки, утверждая, что «умирающий купец» был пожалован орденом именно за «пожертвование тысячи в год»? Думаю, здесь речь, по всей видимости, об обратном: именно награждение орденом 2-й степени и принесло «купцу» такие траты. Посмотрим Статут ордена Св. Анны. В нем действительно предусматривалось награждение и за благотворительность. Но знаком ордена Св. Анны 3-й степени. Им мог быть пожалован тот, «кто учредит на свой счет больницу, богадельню или училище не менее как на двадцать человек и исправным содержанием того или другого заведения в продолжение по крайней мере семи лет упрочит содержание оного».

Но награждение орденом Св. Анны высших степеней приносило и ОБЯЗАННОСТИ. Но не по благотворительности, а по попечительству! Это разные вещи. Почему? Благотворительность – это по желанию. А попечительство, вызванное награждением орденом, – это обязанность, которой никак нельзя пренебречь! Например, по Статуту, утвержденному императором, пожалованным орденами Св. Анны 1-й степени вменялся надзор и попечение над больницами, а кавалеры второй степени шефствовали над богадельнями, где проживали инвалиды, сироты и немощные. Вот об этом то и говорит герой Некрасова: «Имею…. звание друга сирот», подразумевая под этим именно попечительство. Естественно эта попечительская деятельность требовала от кавалеров внесения определенных денежных сумм – отсюда и «тысяча в год». Вот выдержка из Статута ордена: «В особенную обязанность кавалеров Св. Анны по богоугодным и обществу полезным делам вменяется: кавалерам первой и третьей степеней надзор и попечение над всеми вообще больницами, а второй степени над всеми существующими и впредь учреждаемыми богадельнями. 1845 Июл. 22, Выс. пов.».

Но адекватно судить о таких подробностях и подоплеке «исповеди» умирающего в стихотворении Н. Некрасова могут те, кто не только внимательно вчитывается в строки произведений классиков, но и знаком с историей и Статутами российских орденов.

К списку публикаций