«Академия русской символики «МАРС»
«Академия русской символики «МАРС»
Региональная общественная организация


ПУБЛИКАЦИИ

К списку публикаций

Историческая летопись №1, бесплатное приложение к журналу «Русский паломник» за 1915 год.

Исторические примеры настоящей войны

(К чаемому концу племенной розни).

Заметка Обозревателя.

На братском поле брани.
На братском поле брани.

Борьба с многовековым врагом России, с вечной грозой общечеловеческого мира и спокойствия — Германией, хотя находится еще в полном разгаре, но уже проявила благотворное влияние во многих сферах русской общественной жизни... И эти светлые примеры имеют не эпизодическое, преходящее значение, а будем надеяться — останутся постоянными, благодетельно-действующими факторами в истории нашего культурного развития. Среди этих светлых примеров, имеющих несомненное историческое значение, на первое место следует выдвинуть единодушие, сплоченность всего русского народа.

Высокая, провиденциальная цель настоящей войны совершила положительно чудо, подобного которому решительно нельзя указать на протяжении всей всемирной истории. Особенно же это чудо ярко, особенно оно поражает своей высокой красотой — именно, в наши дни, когда народилось, созрело и достигло зловредной мощи столько наглядных фактов партийной, племенной, сословной розни... Все эти острые, колющие углы в гармоничном здании общенародного единения ныне сглажены. В то время, как Германия (устами своего ученого Вернера Зомбарта) провозглашает, что в ее глазах Бельгия — «политическое уродство», Сербия — «вызывает чувство отвращения», японцы — ничто иное, как «полуобезьяны», — в это самое время индийские войска сражаются за Англию, сенегальцы умирают за Францию, а в России — поляки, финны, армяне, евреи, грузины рвутся с одушевлением и восторгом в ряды нашей храброй рати... Порыв всенародного единодушия, происходящей в России, нам, конечно, всего ближе и дороже. Мы с отрадой следим за ним, мы сознаем его важное историческое значение,.. Слова: «партийность, «инородец» — звучат теперь не только редко, но прямо дико, прямо невосприемлемо для нашего сознания... И это вполне оправдывается многими, скажем даже, бесчисленными реальными фактами из хроники войны. Все племена и народы великой России показывают себя в это критическое время истинными сынами родины, одинаково заслуживающими ее любви и благодарности...

Возьмем, как пример, одну из этих народностей, над коей, более, чем над иной какой-либо, тяготило — часто справедливое — обвинение в отмежеванности, обособленности, отчужденности от общего русла национальной жизни... Мы говорим о русском еврействе...

Отрадные факты ежедневно читаем мы на газетных столбцах.

Вот Мелитопольский евреи Цыпринский, о награждении которого знаком военного ордена сообщалось в газетах.

«Меня — рассказывает он, — удостоил разговором Его Императорское Высочество Великий Князь Николай Николаевич — Главнокомандующий, поцеловал меня и сказал, и далее строго приказал врачам во что бы то ни стало меня вылечить, а мне лично сказал: спасибо».

«Будучи на мотоциклете и будучи ранен в область грудной клетки, т. е. обсеяли мне грудь с правой стороны 2 пули, а с левой 4, итого 6 австрийских шрапнельных шариков поймал в подарок, но несмотря на кровотечение и боль адскую, я успел по имеющемуся у себя аппарату передать своему начальнику, где неприятель и из каких частей он состоит».

В дальнейшем он сообщает:

«Много не могу еще писать и трудно. Я пишу в лежачем виде, согнул колена, подставил досочку и пишу. Ходить еще не могу, а также и сидеть. Раньше было совсем плохо. Но вот 2-й день, как начал писать».

Цыпринский сообщает, что он принимал участие в следующих боях, считая лишь крупные пункты: Тарнополь, Подгайцы, Красное, Денисово, Гнилая Липа, Львов.

«Около Перемышля, — пишет он, — я награжден еще двумя крестами, — так что у меня теперь три креста. Я произведен в старшие унтер-офицеры».

Вот еще пишут о других евреях: «В Вильне живет семья, знакомая мне. Захожу и узнаю, что два сына на войне. Один уже георгиевский кавалер, другой был представлен к награде, но попал в плен к неприятелю. Родители этих молодых людей — патриархальные евреи, никогда и никуда не выезжавшие из Вильны. Им, конечно, был чужд дух воинственного героизма. А посмотрели бы вы теперь на этих стариков, географические горизонты которых замыкались пределами Вильны! Да, они побывали на передовых позициях, узнавши, что их сын находится на позициях, они, никому ничего не сказавши, отправились туда и встретили солдатика, который знал, где стоит их сын. И вот патриархальная чета, под защитой солдатика, прошла среди разбросанных батарей восемь верст пешком. Наконец, родители подошли к пушке своего сына-артиллериста. Здесь, в окопах, на разосланной солдатской шинели они закусили с сыном и его товарищами, угощая солдата тем, что они принесли с собой в узелке... Все так просто, но до чего трогательно! И когда старуха-мать рассказывает об этой трапезе на позициях у пушки, слезы текут из ее глаз».

Третий, вырванный из современной действительности, факт. Раненый русский офицер рассказывал, как сообщает «День», о герое:

«У деревни Кургановки, вблизи Августова, 19-го сентября мы должны были по ровному месту идти в атаку. Мы лежали, осыпаемые градом снарядов, в окопах. Подняться — это значило идти на верную смерть. Однако, нужно было идти. Я скомандовал встать. Первый вскочил еврей М. и побежал. Рота, как один человек, последовала его примеру. Во время боя я увидел перед собой немецкого фельдшера, направлявшего на меня свой револьвер. Минута была критическая. Но в этот момент подскочил Мандельштам и штыком проколол фельдшера. За беспримерную доблесть я представил его к Георгиевскому кресту. Сейчас Мандельштам работает в качестве разведчика. До сих пор он не получил ни одной раны, хотя участвовал в нескольких боях»...

А вот заграничные примеры: «Нов. Вр.» печатает телеграмму из когда-то яростно антисемитского, органа французской католической партии «Liberte»:

«В Бордо сообщают, что старшина еврейской колонии, раввин Авраам Блох, поступивший в 14-й армейский корпус, погиб на поле брани при следующих обстоятельствах.

После сражения французские войска поспешно очистили одну деревню под жестоким огнем неприятеля.

Один из раненых, приняв раввина за католического священника, просил его подойти к нему и дать поцеловать крест.

Блох пошел и отыскал крест, который принес и дал поцеловать умирающему, одновременно вызвав санитарную повозку, чтобы подобрать раненого. Однако, пока успели прибыть санитары, упавшим орудийным снарядом раввин, остававшейся при умирающем, был убит.

Достойной заключительной картинкой является еще следующая. Одна французская газета сообщает картинный эпизод из военной жизни:

«При одном французском армейском полку состоят католический священник и еврейский раввин. Аббат Нарп и раввин Гинсбергер бывали повсюду неразлучны и напутствовали умирающих под огнем на передовых позициях. Однажды, совершенно истомленные от непрерывной работы, они прибыли в небольшую деревню, где для них обоих нашлась единственная кровать. Нечего делать, оба священнослужителя решили по-товарищески разделить ложе и улеглись рядом. Уже засыпая, аббат вдруг обернулся к раввину и сказал: «Как жаль, что тут нет фотографа, который мог бы снять нас. Он увековечил бы интересную картину: новый завет и старый, покоящиеся на одном ложе».

 

Вернуться к списку публикаций