К списку публикаций

Михаил Моисеев,
председатель правления Международного Фонда «Дети новой эры».

Герои на страже неба

Побег из «заповедника Геринга»

В конце войны Третий Рейх видел свое спасение в оружии «возмездия» – ракете дальнего действия под названием «Фау-2». День и ночь велись работы в исследовательском центре к северу от Берлина, так называемом «заповеднике Геринга». На авиационной базе происходили испытания новейших немецких самолетов, в том числе и первых реактивных. Но дерзкий побег пленного русского летчика Михаила Девятаева похоронил планы фашистов.

Война застала Михаила Девятаева под Минском. Уже 24 июня 1941 года он сбил свой первый фашистский самолет. Еще через день сам попал под огонь «Мессершмитта», но успел выпрыгнуть с парашютом из горящего истребителя. Не прояви он находчивости, война, а вместе с ней и жизнь, закончились бы для него в этом бою под Минском. Когда «Мессершмитт» развернулся, чтобы расстрелять летчика, Михаил оттянул стропы и стремительно понесся вниз, и лишь в нескольких сотнях метров от земли раскрыл парашют и спасся.

Девятаеву еще не раз приходилось покидать подбитые машины. К лету 1944 года он сбил 9 вражеских самолетов, 5 раз сбивали его. Но после лечения в госпиталях, летчик снова возвращался в бой.

Хейнкель-111. На таком самолете советские летчики бежали из плена.

День 13 июля 1944 года стал переломным в его жизни. Накануне наступления под Львовом он сопровождал бомбардировщиков, сделав за день 3 боевых вылета. Уже на заходе солнца поднялся в четвертый раз навстречу летящим «Юнкерсам», не заметив, как из-за облака вынырнул «Мессершмитт»... Очнувшись, Михаил услышал немецкую речь и понял, что находится в плену. Пытки, смертный приговор, неудачная попытка побега… Надежда пришла лишь, когда Девятаев оказался в лагере на одном из островов Балтийского моря. Вблизи находился аэродром, вернувший летчика к мысли о побеге. Михаил сразу присмотрел подходящий самолет – двухмоторный «Хейнкель-111». Бомбардировщик использовался для испытания новых ракет, а главное, он чаще других летал. Три с половиной тысячи пленных каждый день дожидались наряда на работу. Самую тяжелую работу выполняла команда, засыпавшая песком воронки. Именно в эту команду стремился попасть Девятаев, потому что она работала недалеко от свалки, где можно было изучить приборы в кабине подбитых «Хейнкель-111». 8 февраля 1945 года аэродромную команду посылают расчищать посадочную полосу. Группа Девятаева решается на побег.

Михаил Девятаев

«Сев в кабину, я попытался включить мотор. Но не заработал, а все приборы показывали отсутствие электрического тока в цепи. Оказалось, что аккумулятора вообще нет. Чудом друзья сумели достать аккумулятор и подключить его. Сразу же заработал один мотор, а через минуту – другой. Самолет начал разбег.

Изо всех сил отталкивая штурвал, я попытался поднять нос самолета на взлет, но был настолько истощен, что не смог справиться с ним один. И только общими усилиями трое товарищей смогли взлететь. Летели на север, над морем, боясь, чтобы нас не перехватили. О том, что долетели до наших, стало понятно, когда при виде немецкого самолета, люди внизу стали разбегаться и два зенитных снаряда полетели в нашу сторону. Сели на вспаханное поле. «Фрицы! Хенде хох, сдавайтесь!» – донеслось до нас. Тогда мы выбрались из самолета с криками: «Мы свои, советские, бежали из концлагеря!» Встречали нас незабываемо, целовали, качали на руках.»

После возвращения к своим, Михаил Девятаев сразу же доложил о секретной немецкой базе.

Вечно «ведущий»

Есть в летной практике четкое разделение экипажей боевых машин – «ведущий» и «ведомый». Заслуженному военному летчику, генерал-полковнику авиации Герою Советского Союза Николаю Тимофеевичу Антошкину, видимо, на роду было написано быть вечно «ведущим». И не только в небе, но и в обычной жизни.

Николай Антошкин

В то время, когда он родился, в Башкирии авиация была еще в диковинку. Впервые он увидел самолет только в 11 лет. Его школьный учитель увлекался планеризмом и привлекал детей к этому занятию, объяснял устройство машин, принципы управления. Тогда и пришла в голову мысль: «А может, у меня что-нибудь получится?»

И у него получилось! С первого раза поступил в Оренбургское летное училище и стал одним из лучших курсантов. Может именно поэтому его впоследствии стали направлять на самые сложные задания.

Правительство поставило задачу провести синхронную съемку с космическим кораблем в научных целях. Задача летчика была секунда в секунду выйти в заданную точку и одновременно с космическим кораблем произвести съемку. Ошибаться было нельзя, и экипаж Николая Тимофеевича справился с задачей.

Потом начались события в Иране, и их полк в течение полугода независимо от погоды барражировал вдоль границы.

После этого был Афганистан и тогда его полк не потерял ни одной машины, ни одного летчика. Антошкин был требовательным, порой жестким командиром. Любил повторять: «Мне не нужны мертвые герои, мне нужны живые герои».

Одно из самых тяжелых испытаний, выпавших на долю Николая Тимофеевича, была ликвидация аварии на Чернобыльской АЭС. Работу не прекращали ни днем, ни ночью. Закрыть реактор было под силу только военным авиаторам. Жители Припяти еще не покинули город, а навстречу опасности уже летели вертолетчики. Вертолет зависал над реактором на высоте 100-150 метров, открывался люк, и бортмеханик при температуре 120-180 градусов, исходящей из реактора, высыпал в него мешки с песком. И таких полетов в первые дни после аварии экипажи совершили 15-20.

Но и после Чернобыля у генерала Антошкина, уже тогда Героя Советского Союза, спокойной жизни не получилось. Спасал он пассажиров теплохода «Адмирал Нахимов» спасал жителей Спитака. Прошел через военные конфликты в Абхазии, Таджикистане, на Северном Кавказе.

Именно по его инициативе и под его руководством созданы уникальные пилотные группы – «Русские витязи», «Стрижи», «Небесные гусары».

После увольнения в запас Николай Тимофеевич продолжает свою общественную деятельность, много времени уделяет работе с ветеранами и молодежью. Является президентом Фонда «Гордость Отечества», который одной из своих основных целей считает развитие и преумножение лучших национальных традиций, в первую очередь, патриотизма.

Николай Тимофеевич, по-прежнему, служит своему народу, своей Родине.

Вернуться к списку публикаций