«Академия русской символики «МАРС»
«Академия русской символики «МАРС»
Региональная общественная организация


ПУБЛИКАЦИИ

К списку публикаций

М.В. Васильев

Дезертирство в Гражданской войне
«Пока... послужим, а потом убежим»

Работа опубликована в Российском историческом иллюстрированном журнале «Родина». 2011. №2. С. 81–83.

Начало строительства Красной армии проходило в условиях, когда единственно возможным способом её комплектования был набор добровольцев с учетом классового подхода. Но такой способ не смог обеспечить создание массовой регулярной армии, которая была необходима в условиях расширения масштабов Гражданской войны. На 20 мая 1918 г. численность Красной армии не достигла около 300 тыс. добровольцев из которых 1/3 оставались не вооруженными. Поэтому уже в апреле 1918 г. Советское правительство провело ряд мероприятий по подготовке перехода к обязательной военной службе. Были учреждены волостные, уездные, губернские и окружные комиссариаты по военным делам, вводился всеобуч. А 10 июля 1918 г. V Всероссийский Съезд Советов принял постановление «Об организации Красной армии на основе всеобщей воинской повинности мужского населения в возрасте от 18 до 40 лет». Переход к обязательной воинской службе позволил за короткий срок создать массовую регулярную армию. Но с первых дней мобилизации советская власть столкнулась со сложной стихийно-массовой проблемой – дезертирством.

Мобилизация в Красную армию в Псковской губернии проходила в чрезвычайно сложных условиях: близости фронта, оккупации значительной части губернии германскими войсками (в том числе и самого Пскова), борьбы вокруг раздела земли и недовольства крестьян хлебной монополией, отсутствия товаров первой необходимости и крестьянских волнений. Совокупность указанных факторов, а также сильная усталость населения от четырех лет мировой войны были причиной пассивного и даже враждебного отношения населения к призыву в Красную армию. В отчетах Псковского агитационно-вербовочного отдела отмечалось, что население относится к мобилизации с «недоумением и враждебностью», писалось о «не сочувственном» отношении к проводимой мобилизации[1]. Осложняло положение и то, что мобилизация пяти возрастов проводилась в разгар полевых работ. Из хозяйств изымалась наиболее трудоспособная рабочая сила, что вызывало резкое недовольство крестьян. Возмущало крестьян и то, что лица отслужившие в армии пол года добровольно в общем порядке переводились на обязательную службу, и при этом период добровольного нахождения на службе в срок службы обязательной не засчитывался[2]. В этих условиях крестьянство стремилось всячески уклониться от мобилизации в Красную армию и по возможности остаться нейтральным в начавшейся Гражданской войне.

Начало дезертирства приходится на вторую половину 1918 г. зимой отмечался спад дезертирства из РККА. Летом 1919 г. в связи с наступлением Белой армии крестьяне имели возможность дезертировать из армии, уходя не только в родные деревни, но и переходить на сторону белых. В 1920 г. происходит плавное уменьшение дезертирства в губернии. Среди дезертиров 75 % составляли уклонившиеся от призыва, 18-20 % бежали с призывных пунктов и эшелонов, следовавших на фронт и 5-7% дезертировали непосредственно с фронта[3]. Так, за декабрь 1918 г. в Островском уезде из 640 чел. не явилось на сборный пункт – 107 чел. и бежало в пути – 148 чел. В Новоржевском уезде в декабре уклонилось от мобилизации 128 чел. Из числа призванных по Холмскому уезду бежало из эшелонов 145 чел[4]. В пояснительных записках о настроении населения часто отмечались случаи, когда большинство мобилизованных объявляли себя больными и их часто отпускали домой с отсрочкой на три дня. В результате многие по истечении срока не возвращались на пункты сбора[5]. Иногда происходили случаи активного противостояния крестьян проводимой мобилизации. Так, крестьяне Славковской, Докатовской и Заборовской волостей Порховского уезда собрав митинг, сорвали мобилизационные работы, и комиссия вернулась без новобранцев[6]. В отчетах мобилизационных комиссий отмечались и случаи открытого сопротивления крестьян. Подобный инцидент произошел в сентябре 1918 г. у станции Сущево Новоржевского уезда, где мобилизованные во время отправки их на фронт организовали активное сопротивление, в результате волнений значительная часть призванных дезертировала из эшелонов[7]. В феврале 1919 г. численность дезертиров и уклоняющихся от мобилизации резко возросла. Так, по Псковской губернии из 18055 призывников оказались негодными по состоянию здоровья 3770 чел., не явились на пункт сбора 626 чел., бежало из эшелонов 420 чел.[8] С весны 1919 г. численность дезертиров, в том числе и с линии фронта резко увеличилась.

Причины массового дезертирства скрыты не только в усталости населения от многолетней войны, но и в близости фронта к тылу. Чем ближе к дому располагался фронт, тем сильнее у крестьянина было желание бежать. Говоря о стихийном дезертирстве, необходимо учитывать психологию крестьянина, который даже в армии продолжал сохранять органическую связь с деревней. Его волновали в первую очередь экономические проблемы своего хозяйства и семьи. Именно поэтому побеги крестьян из армии во многом зависели от изменения настроений в деревне, о которых красноармейцы узнавали из писем. Из деревни же поступали далеко не утешительные сообщения. Деревня засыпала армию письмами о полном отсутствии рабочих рук в семье, о недостатке или отсутствии пособий, о несправедливых действиях местной власти. Часто деревня спрашивала: «Для чего ты воюешь? – Все равно на нас никто не обращает внимания». О дезертирах деревня отзывалась так: «Твои товарищи все дома, жить им очень хорошо, никто не трогает… приезжай скорее!». В ответ из армии приходили такие письма: «В течение двух недель нам не давали хлеба, живем на картошке, которую добываем у населения», «Мы пока имеются сухари послужим, а потом убежим»[9].

Недостаточная организация и материальная неподготовленность мобилизационных мероприятий являлась одной из причин беспорядков и дезертирства. Так, недостаток корма для лошадей приводил к гибели реквизированных животных, что вызывало недовольство крестьян. Для призванных на службу не хватало продовольствия, одежды, помещений. Плохие условия содержания толкали людей на самовольные отлучки и возвращение домой. Не лучшим было положение и в родных деревнях. Полуголодное существование было распространенным явлением во всех уездах Псковской губернии[10]. Тяжелое продовольственное положение в деревне было сопряжено с проводимой продразверсткой и грубыми злоупотреблениями местных органов советской власти. Так, председатель Пожеревицкого волисполкома Порховского уезда Дмитрий Ильин, объявив себя ответственным советским работником, обложил контрибуцией своих односельчан, а тем, кто возражал, он грозил карательными отрядами и китайцами[11]. Зачастую семьи красноармейцев не получали положенного им посевного материала и пайка. На страницах газеты «Деревенская коммуна» крестьяне жаловались: «Стало быть, нас мобилизованных не считают защитниками пролетарской революции»[12]. В тех деревнях, где дезертиров было много, местные органы власти опасались вооруженного конфликта и действовали в интересах дезертиров. Так, в Псковской губернии неоднократно отмечались случаи, когда местные советские власти наделяли землей семьи дезертиров, оставляя семьи красноармейцев без наделов. Мотивировалось это тем, что семьям красноармейцев не хватит сил обработать такой объем посевных площадей[13]. Во время проводимых мобилизаций отдельные члены волисполкомов укрывали своих родственников и знакомых, назначая их на различные должности. «Крестьяне знают об этом, втихомолку шепчутся и негодуют» - отмечалось на страницах периодической печати тех лет[14]. Получая подобные известия из родных деревень, у крестьян, несомненно, появлялось желание бежать из армии домой и заниматься «поправлением хозяйственных дел», а иногда и поквитаться со своими обидчиками.

Дезертирство крестьян было тесно связано с сезонностью работ на селе. Во время активных сельскохозяйственных работ, когда требовалось большое количество рабочих рук, доля дезертиров и уклоняющихся резко увеличивалась. Иногда красноармейцы за взятку старшему командиру уходили домой на 2-3 недели, оставаясь официально на службе в РККА, тем самым фактически пополняя список дезертиров[15]. Псковский агитационно-вербовочный отдел отмечал, что с августа уменьшилось число уклонившихся от мобилизации и увеличился приток добровольцев в Красную армию, что было связано с завершением полевых работ на селе[16].

Особенностью Псковской губернии, в силу ее прифронтового положения стал огромный наплыв дезертиров в 1919 г. Увеличение численности дезертиров было связано с наступлением Белой Северо-Западной армии генерала Н.Н. Юденича на Петроград. приближением фронта к родным местам красноармейцев и действием белых на территории Псковской губернии. Перед крестьянами появилась альтернатива: либо, дезертировав из Красной армии уходить в родные деревни, либо перейти на сторону белых, что было достаточно распространенным явлением в 1919 г. Так, из 300 чел., направленных на борьбу с Булак-Балаховичем под Порховом вернулось только 70, а остальные перешли на службу к белому атаману[17]. В сообщениях комиссии по борьбе с дезертирами отмечалось, что 40-50 % мобилизованных покидают эшелоны при перевозке к месту боевых действий[18]. В.И. Ленин, рассматривая проблему мобилизаций среди крестьянства, указывал, что «крестьяне делали все, чтобы спастись от набора, спрятаться в лесу и попасть в зеленые банды, а там хоть трава не расти»[19]. Массовое уклонение от призыва и дезертирство из армии создавали еще один фронт Гражданской войны, проходивший через каждую деревню. На страницах периодической печати часто отмечалось, что «по деревням молодежь прячется от мобилизации, и в редкой деревне нет такого «бегуна»[20].

Многие сотни крестьян-дезертиров, оторванных от производственного труда скрывались в лесах, создавая свои вооруженные отряды, являлись активными участниками бандитских формирований. Так, уже в мае 1919 г. в Порховском уезде организовалась т.н. «Зеленая армия», численность которой достигала до 1 тыс. чел. Эта «армия» длительное время контролировала шесть волостей уезда, в том числе и железнодорожную станцию Дедовичи, смогла обеспечить активную оборону от частей Красной армии и организовать мобилизацию мужского населения в свои отряды[21]. Летом 1919 г. в Мелеховской, Докатовской и Заборовской волостях действовали банды дезертиров, которые в момент успеха белых на фронте объединились и представляли серьезную угрозу для советской власти. На территории Псковской и Витебской губерний действовала банда, возглавляемая неким Воробьем[22], на юге Псковской губернии свирепствовали банды под руководством братьев Жигаловых. В этом бандформировании дезертиров была установлена железная дисциплина, качественная система конспирации и разведки[23]. Зеленое движение в 1919 г. прокатилось по всем уездам Псковской губернии. Наиболее крупные сражения зеленых с отрядами Красной армии и милиции проходили в Новоржевском, Порховском и Великолукском уездах[24]. В результате боев в Новоржевском уезде 940 дезертиров сдали оружие и были направлены в Новгород в 7-ю армию[25].

Первоначально, пока имелись мобилизационные ресурсы, борьбе с дезертирством и уклонениями не отводилось большого значения. Созданные на основе постановления Совета Обороны от 25 декабря 1918 г. комиссии по борьбе с дезертирством не имели специальных отрядов и вооружения, а проводимая агитация была малоэффективной. Объявленная тогда же двухнедельная добровольная явка дезертиров не дала значительных результатов. К концу весны 1919 г. в условиях обострения Гражданской войны, ряды Красной армии быстро уменьшались. Новые мобилизации давали огромный процент уклонившихся. Борьба с дезертирством выливалась в простую циркуляцию дезертиров. Их ловили и отправляли на фронт, а они снова убегали и тащили за собой новых. Подобная ситуация была характерна для всей Советской России и Псковская губерния не была исключением. Огромные масштабы дезертирства в тылу, его враждебная активность, создавали реальную угрозу для существования советской власти в Псковской губернии. Активный участник подавления дезертирских мятежей в Орловской губернии С. Оликов отмечал: «Весь тыл Красной армии превратился в клокочущий вулкан. Нужна была какая-то чрезвычайная мера, способная одним ударом положить предел волнениям, утихомирить разбушевавшуюся стихию»[26]. В качестве такой меры 3 июня 1919 г. Совет Обороны принял постановление о мерах по искоренению дезертирства. Всем уклонившимся от мобилизаций и дезертировавшим из армии предоставлялась возможность загладить свое преступление добровольной явкой в ближайший военный комиссариат. Те, кто являлся с повинной в течение недели со дня опубликования постановления, освобождались от суда и наказания. Не явившиеся объявлялись врагами и предателями трудящегося народа и подлежали строгому наказанию, вплоть до расстрела[27]. Комиссиям по борьбе с дезертирством предоставлялось право среди прочих мер наказания прибегать к конфискациям имущества, лишению земельного надела и передачи их во временное пользование семьям красноармейцев. Такие же меры применялись и к укрывателям дезертиров[28]. В качестве агитационно-предупредительной работы широко использовался способ опубликования имен дезертиров на страницах местной прессы[29]. Постановление от 3 июня предоставляло комиссиям право накладывать денежные штрафы на семьи дезертиров и на укрывателей. Кроме конфискации имущества и денежных штрафов, рекомендовалось привлекать семьи дезертиров, а так же укрывателей к общественным работам и работам по оказанию хозяйственной помощи семьям красноармейцев, путем запашки и засева полей и уборки урожая[30]. Крайние меры, а в особенности расстрелы по отношению к дезертирам применялись крайне редко, т.к. это могло вызвать очередную волну крестьянских восстаний против советской власти и усугубить и до того напряженную ситуацию в деревне.

Наравне с карательными и агитационными мерами советской властью широко применялись облавы, устанавливались заградительные посты, проводилось разоружение населения[31]. Так, в июле 1919 г. в Порхове в результате облав в Народном театре, на рынке и железной дороге, был обнаружен 271 дезертир[32], а сентябре по Порховскому уезду было задержано 1144 дезертира, из числа которых 112 чел. оказались «злостными», бегущими из рядов Красной армии неоднократно[33]. В соответствии с постановлением Революционного Комитета члены семей дезертиров, не явившихся до 28 июня должны были быть взяты в заложники, многие дезертиры опасаясь за своих домочадцев возвращались в армию[34]. В результате активных мер советской власти летом 1919 г. на сборные пункты дезертиры стали возвращаться в массовом порядке по 200 – 300 чел. ежедневно[35]. По данным Псковской губернской комиссии по борьбе с дезертирством с февраля 1919 г. по март 1920 г. через нее прошли 68 457 чел., из которых явились добровольно 37 тыс. чел. Как злостные дезертиры были расстреляны 89 чел., более тысячи были направлены в штрафные части[36].

Спад дезертирства на территории Псковской губернии начинается с августа 1919 г. Он был связан с началом наступления частей Красной армии и освобождением территории губернии от белых. Крестьяне не поддержав политику белого правительства, стали возвращаться в Красную армию. Например крестьяне Заборовской волости Порховского уезда в количестве 1800 чел. на собрании поклялись, что теперь не сделают той ошибки, которую сделали в прошлые времена. В отчетах из всех волостей отмечалось, что даже середняк против белых[37].

Применяя целый комплекс карательных и агитационных мер, советская власть в Псковской губернии смогла снизить в 1919 г. активно растущую волну дезертирства. Количество дезертиров к началу 1920 г. резко снизилось, что было связано с удалением линии фронта и завершением активных боевых действий на Северо-Западе России. Но окончательно побороть явление дезертирства не удалось. Так, в сводках общего политического положения по Великолукскому уезду отмечалось стабильное дезертирство в пределах 10% от общей численности отрядов Красной армии[38]. Дезертирство и борьба с ним в Псковской губернии продолжались весь 1920-й г., но критический момент для советской власти был уже преодолен. Массовое уклонение от мобилизации, побеги и с эшелонов и с фронта закончились лишь с окончательным завершением Гражданской войны на территории европейской части России. Дезертирство, как одна из форм крестьянского сопротивления в 1918 – 1919 гг. превратилось в постоянный фактор Гражданской войны, который во многом определял ход событий на территории Псковской губернии.

 


[1] Государственный архив Псковской области (ГАПО). – Ф. Р-609. – Оп. 1. – Д. 57. – Л. 53, 53 об.; Ф. Р-609. – Оп. 1. – Д. 89. – Л. 153.

[2] ГАПО. – Ф. Р-609. – Оп. 1. – Д. 2. – Л. 237.

[3] Осипова Т. В. Российское крестьянство в революции и Гражданской войне [Текст] / Т.В. Осипова. – М.: Стрелец, 2001. – С. 302.

[4] ГАПО. – Ф. Р-609. – Оп. 1. – Д. 53. – Л. 41., Л. 43., Л. 32.

[5] ГАПО. – Ф. Р-609. – Оп. 1. – Д. 173. – Л. 69.

[6] ГАПО. – Ф. Р-609. – Оп. 1. – Д. 57. – Л. 109.

[7] ГАПО. – Ф. Р-609. – Оп. 1. – Д. 173. – Л. 81.

[8] ГАПО. – Ф. Р-609. – Оп. 1. – Д. 53. – Л. 19.

[9] Цитата по: Оликов С. Дезертирство в Красной армии и борьба с ним [Текст] / С. Оликов. – Л.: Издание военной типографии Управления делами Наркомвоенмор и РВС СССР, 1926. – С.13-14.

[10] ГАПО. – Ф. Р-590. – Оп. 1. – Д. 24. – Л. 30; Моя газета. –1918. – 21 июня; Псковский вестник. – 1918. – 11 июля.

[11] Деревенская коммуна. – 1919 . – 26 июня.

[12] Деревенская коммуна. – 1919. – 8 июня.

[13] Деревенская коммуна. – 1919. – 19 июля.

[14] Деревенская коммуна. – 1919. – 24 июля.

[15] Деревенская коммуна. – 1919. – 6 августа.

[16] ГАПО. – Ф. Р-609. – Оп. 1. – Д. 46. – Л. 25.

[17] ГАПО. – Ф. Р-695. – Оп. 1. – Д. 15. – Л. 73.

[18] Государственный архив новейшей истории Псковской области (ГАНИПО). – Ф. 1. – Оп. 1. – Д.34. – Л. 38.

[19] Ленин В.И. О современном положении и ближайших задачах Советской власти [Текст] // Полное собрание сочинений / В.И. Ленин. – Т. 39. – М., 1970. – С. 37.

[20] Деревенская коммуна. – 1919. – 12 июля.

[21] ГАНИПО. – Ф. 128. – Оп. 1. – Д.11. – Л. 17.

[22] Белюков Д.А. Милиция Псковской губернии (1917 – 1927 гг.) [Текст] / Д.А. Белюков. – Великие Луки, – 2004. – С.88.

[23] Егоров А.М., Сидоров В.П. Незаконные вооруженные формирования на юге Псковщины к началу 1920-х гг. [Текст] / А.М. Егоров, В.П. Сидоров // Правоохранительная деятельность Псковской области: история и современность. Мат. науч. конф. – Псков, – 1999. – С. 44.

[24] ГАПО. – Ф. Р-609. – Оп. 1. – Д. 626. – Л. 12.

[25] ГАНИПО. – Ф. 100. – Оп. 1. – Д. 25. – Л. 14.

[26] Оликов С. Дезертирство в Красной армии и борьба с ним. – С. 27.

[27] Декреты Советской власти [Текст] М., 1964. Т. 5. С. 265.

[28] Сборник постановлений и распоряжений Центральной Комиссии по борьбе с дезертирством [Текст] Вып. II. – М., 1920. – С.17-19.

[29] ГАПО. – Ф. Р-609. – Оп. 1. – Д. 62. – Л. 153; Деревенская коммуна. – 1919. – 18 июня.

[30] Оликов С. Дезертирство в Красной армии и борьба с ним. – С. 53-54.

[31] ГАПО. – Ф. Р-609. – Оп. 1. – Д. 56. – Л. 16; Ф. Р-590. – Оп. 1. – Д. 482. – Л. 8.

[32] ГАПО. – Ф. Р-695. – Оп. 1. – Д. 177. – Л. 109.

[33] ГАПО. – Ф. Р-608. – Оп. 1. – Д. 21. – Л. 21, 21 об.

[34] Деревенская коммуна. – 1919. – 25 июля.

[35] ГАПО. – Ф. Р-609. – Оп. 1. – Д. 36. – Л. 3.

[36] ГАПО. – Ф. Р-590. – Оп. 1. –Д. 482. – Л. 11; Ф. Р-590. – Оп. 2. – Д. 34. – Л. 19.

[37] Красный набат. – 1919. – 12 августа; Деревенская коммуна. – 1919. – 11 июля; ГАНИПО. – Ф. 1. – Оп. 4. – Д. 456. – Л. 16.

[38] ГАПО. – Ф. Р-609. – Оп. 1. –Д. 177. – Л. 193.

 

К списку публикаций